Трэвис Райс: «Я делаю страх своим союзником!»

Центральная фигура фильма The Fourth Phase – о своей жизни и пути к статусу райдера мирового масштаба.

Трэвис Райс – главный герой фильмов о сноубординге, которые навсегда изменили наше представление о спортивном документальном кино. Он спускается по таким склонам, которые способны вообразить совсем немногие его коллеги. Не говоря уже о том, чтобы повторить эти трюки. Фильмы The Art of Flight и The Fourth Phase продемонстрировали широкой публике его навыки обращения со сноубордом, приправив их кинематографическими эффектами, присущими голливудским блокбастерам.

В жизни Райс – серьезный молодой человек, тщательно подбирающий слова. В центре внимания The Fourth Phase, онлайн-премьера которого состоялась в октябре на Red BullTV, видение сноубординга и стимул Райса, помогающий ему преодолевать границы возможного. В этом смысле фильм – еще и история о самом Трэвисе.

AG: Ты вырос в долине Джексон-Хоул, которой уделяешь много внимания во всех твоих фильмах. Места для занятий зимним спортом там было предостаточно…

– Мой отец работал в лыжном патруле, а мать впервые поставила меня на лыжи, когда мне было два года или около того. Я катался на лыжах лет до 12, после чего решил попробовать встать на сноуборд.

Я разрывался между этими видами спорта, ведь всю жизнь катался на лыжах. «Ты действительно этого хочешь?» – спрашивал я себя. Решающим фактором перехода на борд стало то, что я перестал получать удовольствие, просто катаясь на лыжах. Мне хотелось нереального фрирайда. Ну и катание на сноуборде нравилось своей асимметричностью. Борд сложнее и неудобнее, чем лыжи, это некая форма искусства – использовать для спуска одну доску.

AG: Катание на доске похоже на поиск своего ритма, своей мелодии, правда?

– Стопроцентно! Когда слушаешь музыку, в мелодии есть некое постоянство, ритм. Природа не настолько постоянна, хотя также имеет закономерности. В ней есть ритм, но он организован иначе. Во время спуска приходится иметь дело с топографией склона, поэтому ритм здесь постоянно меняется.

AG: Когда ты катаешься по большим склонам, есть ли у тебя некое чувство местности, позволяющее понять, что ждет впереди?

– Намечая траекторию спуска, я выбираю ориентиры. А когда спускаюсь, часто иду практически вслепую, вижу в радиусе около 6 м перед собой. Поэтому приходится сосредотачиваться на коротких участках спуска, помня об ориентирах и выбрасывая из головы все страхи.

AG: Но ведь речь идет о горах с 30-метровыми обрывами, скалами и невероятно крутыми склонами. Как ты подстраиваешься настолько быстро?

– В этом и заключается красота, которую мы пытаемся здесь отыскать. Все дело в действии, в реакции.

AG: Ты нервничаешь на вершине перед спуском? Ключевым в этот момент является контроль над страхом, верно?

– Я делаю страх своим союзником. Ведь чувство страха само по себе неплохо, оно необходимо, чтобы выжить. Первобытный страх всегда присутствует. Я люблю это ощущение. Для меня страх похож на старого друга, которого ты вновь и вновь встречаешь с распростертыми объятиями. Я уж точно не бесстрашен; у нас с этим страхом здоровые отношения.

AG: В какой момент ты решаешься начать спуск?

– Я вновь и вновь прокручиваю все в уме, внушаю, что смогу это сделать, что справлюсь. Просто отсеиваю все сомнения. Для меня очень важно выбросить все посторонние мысли из головы. 10-15 секунд непосредственно перед спуском я обдумываю и анализирую траекторию, высчитываю все эти геометрические уравнения. А потом нужно просто очистить разум. И тогда приходит уверенность.

AG: The Fourth Phase рассказывает о тебе как о человеке, который пребывает в постоянном поиске очередного вызова. Когда это началось?

– Думаю, еще в юности. Летом мой отец работал гидом по пешему туризму, поэтому мы постоянно сталкивались с приключениями. Став старше, я работал с ним, когда он организовывал верховые прогулки. Я был погонщиком лам. Даже сейчас эта работа остается одной из моих любимых. Все было так просто: ты ухаживаешь за этими своенравными животными, которые всегда готовы в тебя плюнуть. К концу путешествия они понимали, что именно я кормил и поил их, и плевались в других людей.

AG: Что ты ищешь в своих путешествиях?

– Мы ищем этакие геологические диковинки. Мы хотим странного. Странное – это хорошо. В горах всегда можно найти необычный рельеф местности, на котором можно сыграть. Признаков такой «странности» немного, но ты знаешь, что они существуют. Главное – найти эти топографические отклонения.

AG: Что самое важное в больших спусках? Первым съехать со склона?

– Мы, сноубордисты, пытаемся найти креативный способ самовыражения, интерпретации того, как можно кататься. Когда спускаешься по красивому, ровному склону, можно прорабатывать мельчайшие детали спуска. Однако чем сложнее рельеф, тем больше таких деталей приходится интерпретировать. Такие отклонения ландшафта представляют собой головоломку, которую нужно разгадать. Именно за это я люблю эти «странности».

AG: В фильме ты говоришь замечательные слова: «Есть нечто восхитительное в том, чтобы быть среди людей, достигших чего-то, чего они и представить не могли». Расскажи об этом подробнее.

– Думаю, дело в совместном опыте личностного роста. В жизни я постоянно сталкиваюсь с ситуациями, в которых не ощущаю уверенности. В такой момент очень просто сбежать, сказав: «Это круто, но не для меня». Потому что в глубине души у каждого из нас сидит страх ошибки, страх выглядеть глупо. Но если ты все же пробуешь что-то сделать, то обязательно извлечешь из этого опыт, пусть и не всегда позитивный.

Мне часто приходилось выходить из своей зоны комфорта. Я хорошо катаюсь на сноуборде, потому что в какой-то момент решился на это. Мне кажется, здорово видеть, как кто-то рядом с тобой говорит: «К черту!» – и решает попробовать.

AG: Или же как здорово снова во что-то вляпаться?

– Да, и неважно, делаешь ты это впервые или занимаешься этим всю жизнь. Возможно, ты и не осознавал, на что способен. Я знаю, на что способны мои друзья, даже если сами они этого не понимают. Мало что может сравниться с ощущением, когда ты помогаешь кому-то достичь того, что казалось ему невозможным.

AG: Это тоже одна из главных идей The Fourth Phase: ты приводишь людей в уникальные места, основываясь на своей оценке их потенциала...

– Да, и это непростая часть фильма. Я хотел, чтобы The Fourth Phase был не только обо мне, но и о моей команде, моих товарищах, которыми я восхищаюсь и в компании которых мне нравится кататься. Этот фильм – о тех местах, куда мы отправляемся, и о людях, которые рядом с нами.

Справка AG

Трэвис Райс – номер один среди всех сноубордистов. Он добился невиданных высот и имеет внушительный список достижений и наград: четыре медали с X Games; первый дабл-корк и дабл на Чэдс Гэп; призовые места шесть раз подряд на туре по сноубордингу TTR международного уровня; две автобиографические киноработы, посвященные сноубордингу; участие в фильме Jeremy Jones' Deeper кинокомпании Absinthe; премия National Geographic Awards. Это все самые выдающиеся награды, которые позволили Трэвису Райсу стать лучшим покорителем снежных склонов за весь период существования сноубординга. В этом человеке все уникально, и даже его телосложение вызывает удивление у многих: если другие сноубордисты обладают стройным худощавым телом и накачанными ногами, которые позволяют устойчиво стоять на доске, то Трэвис, по словам поклонников данного вида спорта, похож скорее на мощный внедорожник.